Сначала поверь, а потом поймешь… (Из серии «Академия чувств»)

29 мая 2018

А. М. Исмаилов, Г. Н. Сидорова, М. М. Тиранова, С. А. Черник, С. И. Кушербаева, З. П. Железнова, А. Г. Габитова, И. К. Олзоева, 1975 г.

Советское поколение, это поколение различных комплексов, тем более, если ты многие годы воспитываешься в профессии, где нужно внимательно слушать и молча подчиняться… Наверное, единственная польза, которую я извлекла из своих комплексов — начала писать. Ожившие мысли, то есть мои воспоминания, о которых хочется говорить и говорить, давно не давали мне покоя. Но приходит ощущение, что река времени уносит их течением…

     Помню, как я зашла в 1-й «А» класс простой алма-атинской общеобразовательной школы № 38. Сидя за первой партой, высоко задрав голову, я, как завороженная, смотрела на свою первую учительницу — Наталью Матвеевну Пожарову (1918–????). С тех самых пор я поняла, что должна стать преподавателем. Обучалась я в этой школе три года, а желание мое только усиливалось. Но я и не думала, что стану учителем танца, педагогом хореографии.

      Прошло много лет, я уже работала в хореографическом училище имени А. Селезнева, и по слухам, Наталья Матвеевна давно переехала в другой город. Как-то однажды, встретив одноклассника с той школы, я узнала ее номер телефона. Звоню с замиранием сердца… и услышала в трубке старческий голос, со знакомым и родным тембром… Извинившись, я сказала: «Конечно, Вы меня не помните», — и представилась. «Мне так захотелось услышать Ваш голос и поблагодарить за все…». Каково же было мое удивление, когда она вдруг сказала: «Алечка! Конечно же, я тебя помню, ты ушла от нас в балетную школу». Наталья Матвеевна вспомнила моего брата, который работал в цирке и мою маму. Теперь меня такое не удивляет, потому что сейчас я помню всех своих учеников. Но тогда я была сильно удивлена, так как это касалось именно меня.

      Магическое «и» будущий артист балета слышит в балетных залах от педагогов десятки, сотни раз… Это подготовка к началу любого движения. Она может произноситься на протяжении всей комбинации или танца и сопровождать его всю жизнь…

Шара Жиенкулова на фестивале в Ереване. 1973

      Знаю, что многие благодарные ученики хотели бы написать сердечные воспоминания о своем Учителе, но, в силу разных обстоятельств не могут. Мы учились в хореографическом училище, которое находилось на проспекте Коммунистического 90, угол улицы Виноградова (ныне улицы Абылай хана и Карасай батыра). Сейчас это здание Казахской Национальной консерватории имени Курмангазы. Наше училище занимало весь второй этаж. Директором была Шара Жиенкулова (1912−1991). Первая профессиональная танцовщица национальных танцев, Ветеран Отечественной войны и киноактриса. В военные годы, на деньги, заработанные с концертов, Ш. Жиенкулова купила танк, который был отправлен на фронт.

      Для меня она не только педагог, но и танцовщица, которая придавала большое значение манере исполнения казахского танца и работе рук. Она двигалась, на каком то, особенно-спокойном нерве, с необыкновенно лучезарной улыбкой. При этом ее исполнение было необычайно естественным. Несмотря на то, что в некоторых архивных видеозаписях мы видим импровизацию в нескольких частях танца, Шара-апай оставила нам сольный танец «Былқылдақ», который и сейчас передается молодым исполнительницам, как наследие национального казахского танца и конечно незабываемую манеру исполнения, наполненную пониманием внутренней национальной сути казахской девушки. Шара-апай по-доброму, с большой любовью, относилась к ученикам, много помогала детям, особенно из необеспеченных семей. Учились дети из детских домов, которым она отдавала свое материнское тепло. В то время в училище проводилось много встреч с бывшими артистами балета, ветеранами, инвалидами войны. На их рассказах мы воспитывались. Слушая их и понимая, через что они прошли, как трудно им приходилось, осознаешь, что в жизни все очень не просто, но нужно жить и добросовестно заниматься своим любимым делом.

      Интересная жизнь кипела в стенах хореографического училища. С утра проводились уроки специальных дисциплин, с полудня — общеобразовательные предметы. Везде была своя атмосфера. Но мне казалось, что по всему училищу был отдан негласный приказ педагогам — «Быть доброжелательными!».

      Особенно мне нравился классический танец, любовь к народно-сценическому пришла чуть позже. В то время на театральных подмостках города гремели имена: Рамазана Бапова, Раушан Байсеитовой, Эдуарда Мальбекова, Булата Аюханова, Натальи Гончаровой, Бауыржана Ешмухамбетова. Это были артисты с широким размахом души, которые так притягивали внимание, что я следила не за ходом действия спектакля, а только за ними, за их актерской игрой, воплощением роли. Хотелось вновь и вновь приходить на балеты: «Лебединое озеро», «Дон Кихот», «Корсар», «Кыз-Жибек», «Барышня и хулиган» и другие, чтобы только посмотреть на исполнителей.

      Наши педагоги в младших классах хореографического училища менялись каждый год, зато были еще какие замечательные! Среди них Асия Кенесаровна Тулекова, Алиса Гайнуллиевна Габитова — большие профессионалы, мастера, преданные своему делу, они были педагогами-методистами. К сожалению, они не оставили за собой никаких трудов, но их уроки классического танца были понятны и очень запоминались нам своими требованиями.

М. И. Шатловский

      Занятия ритмикой у нас вел Михаил Николаевич Шатловский (1900–????). После строгих уроков Классического танца, его занятие проходило в более непринужденной обстановке. Педагог так строил урок, что нам давалась определенная свобода для раскрытия своих индивидуальных качеств и творческого потенциала. Чаще всего занятие проходило в форме импровизированной игры, где нужно применять актерское мастерство. Мы могли представить Михаилу Николаевичу свои образы в пластике под предлагаемую классическую музыку известных композиторов; часто изображали полеты и характер абсолютно разных птиц.

      Мабрура Зайнутдиновна Ахмедиева (годы жизни неизвестны). Апай, так звали ее многие ученики. Даже в нашем многочисленном курсе, а нас было 21 человек, половина называли ее именно так, а другая половина, по имени отчеству. О ней ходили легенды, как о королеве польских танцев. Как говорила она сама и вспоминали коллеги, талия ее была так тонка, что пальцы партнеров почти охватывали ее в кольцо, а по манере исполнения Мазурки и Краковяка в театре ей не было равных.

М. З. Ахмедиева

      Я не помню, чтобы Мабрура Зайнитдиновна кричала на ученика. Конечно зачастую, мягко говоря, она повышала голос, но ее резкие высказывания против каких-то, еще не понятных для нас вещей, ни в коем случае не были направлены на учащихся. Ее жизненные принципы были настроены на защиту всего хорошего.

      В силу своей закомплексованности, я никогда не делилась с ней, не говорила по душам, а только слушала и слушала… Всем нам казалось, что она все знает про каждого. Теперь-то я понимаю, что это было то самое чуткое, проникновенно-педагогическое. Интуиция, которую не обманешь. Сама она говорила: «У меня даже на затылке есть глаза». И я в это верила. Она казалась нам бесстрашной, очень волевой, преданной профессии и принципиальным человеком.

      Мабрура Зайнитдиновна Ахмедиева вела у нашего курса народно-сценический танец. Проработав на сцене ГАТОБ имени Абая до пенсии, как педагог, она вложила в нас большую любовь к профессии. Впоследствии почти весь наш 31-й выпуск связал свою жизнь с хореографией. Сейчас я понимаю, что это очень важно — влюбить учеников в профессию, которой ты занимаешься. Основой ее педагогики была большая любовь к детям, на ней Мабрура Зайнитдиновна строила свою работу. Может она могла бы дать нам намного больше знаний, чем мы получили, и в ее преподавании, возможно, были какие-то недостатки. Но, я думаю, что мы получили самое главное — любовь к тому делу, которому педагог отдавал всего себя. Так получилось, что когда Мабруры Зайнитдиновны не стало, наш курс взял на себя всю организацию ее похорон. И многие, кто когда-то учился у нее, участвовали в проводах нашего Педагога в ее последний путь…

      Еще только вновь пришедшие в класс Ахмедиевой, мы знали от старших учеников, что она хороший добрый педагог, который любит свое дело, и беззаветно преданна ему. В дальнейшем, мы, мало того, что нашли всему этому подтверждение, но узнали еще, что это честный, не равнодушный человек. Общаться с ней было и легко и трудно одновременно. Ее интересовало абсолютно все — какие у тебя оценки по общеобразовательным предметам, как ты живешь, как одеваешься… Ее любили как мальчики, так и девочки. Ценили ее простоту, честность и заинтересованность, как всем казалось, лично в нем,в тебе, в каждом. И это не раздражало. Ее слово было законом для нас. Замечания ее были категоричны, порой жестки, но сказаны так, что тебе хотелось стать лучше, исправиться и расти дальше.

Урок классического танца в младшем классе. Пед. И. К. Олзоева. 1980-81 уч. г.

      В старших классах за наше обучение Классическому танцу взялась Ишпуль Кавкуловна Олзоева (род.в 1929, ныне проживает в Москве). Она строго относилась к пропускам, которых в нашем переходном возрасте было предостаточно. На уроках мы тщательно изучали все движения этого предмета, строго следуя учебной программе. Нужно сказать, что Ишпуль Кавкуловна очень жизнерадостный и позитивный человек. Глядя на нее, я понимала, что нельзя смешивать работу с общением в жизни, что всему есть свое место и время. Очень строгая на уроках, она многому учила нас в жизни, делая это, уже не как педагог, а как просто родной человек. Мы любили бывать у нее дома, собравшись по несколько человек.

      Мы сами выбираем своих учителей. Один педагог может работать с тобой долгие годы, а другой намного меньше, но та отдача, которую ты получаешь от этого человека, дорогого стоит… В этой связи мне никогда не забудется Галина Николаевна Сидорова (5.10.1926–29.08.1989), которая репетировала со мной в старших классах. Именно благодаря ей, я смогла поверить в себя и в свои силы в тот сложный переходный период жизни; период, когда мы уверены, что ничего-то у нас не получается, что мы — такие нелепые и страшные… Встретить в это непростое время такого педагога, как Галина Николаевна, было необыкновенным счастьем, а для меня это стало не только счастьем, но и преломлением в осознании того, к чему я шла. Теперь я начала идти осознанно и уверенно. Позитивное, интеллигентное отношение к ученикам со стороны Галины Николаевны было явно направлено на воспитательную сторону и на раскрытие возможностей человека. Строгая и требовательная на репетициях, она стала мне другом вне балетного зала, такое общение в жизни необходимого каждому ученику, особенно в этом возрасте. Работа над образом Айши из балета А. И. Хачатуряна «Гаянэ», из балетного зала перемещалась в квартиру Галины Николаевны, которая находилась неподалеку от Государственного академического театра оперы и балета имени Абая, на улице Панфилова угол улицы Кирова (ныне улица Богенбай батыра). В квартире у своего педагога, за шитьем концертного костюма, мы продолжали говорить о чувствах героини Айши…

З. П. Железнова, Г. Н. Сидорова, К. Н. Андосов. 1975

Галина Николаевна разработала эскиз костюма, который, впоследствии, расшивался нами тоже в квартире, там же изготавливался и головной убор Айши. Галина Николаевна ставила ученика на один уровень с собой, при этом не нарушая рамки дозволенного — всем своим поведением, она как бы говорила: «Я такая же, как и вы». И это доверие нельзя было разрушить. Прошло уже много лет, но чувство благодарности к моему педагогу-репетитору с годами только возрастает.

      Терпение — Божий дар, или наказание? Если ты педагог, что называется от Бога, терпение, несомненно, даст свои плоды, но это очень долгосрочный и не простой процесс. Когда мы прощались с Леонидом Михайловичем Тагановым (1928–2006) — нашим педагогом по дуэтно-классическому танцу, профессионалом, интеллигентом до костей мозга, Булат Газизович Аюханов рассказал, как на одной из репетиций в училище, ученик был чем-то сильно раздражен. Со злости, он снял и раскидал в разные углы свои балетные туфли. В зале воцарилась звенящая минутная тишина… Все замерли в ожидании чего-то страшного… Леонид Михайлович, спокойно, в своем обычном размеренном темпе пошел, молча собрал туфли, подошел к мальчику и сказал спокойным голосом: «А теперь давай продолжим». Это был урок на всю жизнь и ученику, и всем присутствовавшим…

      Когда в 1980-х годах я начала работать в Алматинском хореографическом училище, мне посчастливилось работать с ними — моими педагогами… Это было счастливейшее время моей жизни. Они всегда помогали, терпеливо разъясняли, если нам, молодым специалистам было что-то не понятно. Но чем дольше работаешь, тем больше понимаешь, что знания лишь одной методики недостаточно для успешной многолетней работы. Нужно знать, делать и уметь гораздо больше… В последствии, свою первую книгу «Композиция народно-сценического танца» я благодарно посвятила моим уже незаменимым Учителям…

      Медики дают клятву Гиппократа, в советское время пионеры произносили клятву, заученную наизусть. А есть ли клятва у педагога? Наверное, у каждого она своя, исходящая от собственного сознания и отношения к профессии. Может это правильно, что у каждого своя клятва, но то, что ты не можешь быть в этой профессии просто так, это факт!

      Так много хочется рассказать своим ученикам на занятиях: о методике движений, о методах преподавания ведущих мастеров, об истории, о своих педагогах, что иногда хватаешься за голову — в современном потоке жизни трудно все успеть… Говоришь, практически показываешь, опять говоришь, и после каждого урока понимаешь, что еще столько всего нужно в них вложить. Методика влечет за собой не только каверзные нюансы изучения и исполнения движений, но и судьбы исполнителей, самоотверженные судьбы твоих педагогов… Как много всего, что должно быть рядом с методическим изучением программных движений?!

      Мне нравится сегодняшняя молодежь. В них есть что-то, чего не хватало мне в их годы. Но, наряду с этим, видишь, как еще много им нужно работать над собой, чтобы достойно служить этой профессии долгие годы.

      Пусть каждый сам выберет свой путь, свою методику преподавания. Я знаю, что однозначных советов нет. Из урока в урок, мы словно говорим своим ученикам: ты сначала поверь, а потом поймешь…Так было и с нами, когда мы учились.

      Судьбы наших учеников складываются по-разному. И до конца дней своих я буду следить за их жизненными путями. Как хочется, чтоб у них все было хорошо, даже если они в другой профессии. Так хочется нам и им этого тоже хочется. И всё ли мы, педагоги, сделали, что зависело от нас, чтоб это было именно так?

      Многие молодые специалисты, начинающие сегодня работать в творческих коллективах и учебных заведениях, к сожалению, не имеют той моральной поддержки, которую я получила в свое время от ветеранов АХУ им. А. В. Селезнева: Светланы Амангалиевны Наурызбаевой, Куаныш Майлиновны Жакиповой, Эдуарда Джабашевича Мальбекова, Кадыркула Нысанбаевича Андосова… Пусть простят меня те, кого я не назвала — их много.

      Вспоминая своих наставников жизни, я точно знаю, что педагог должен быть тонким, трепетным человеком для того, чтобы чувствовать и направлять ищущих, блуждающих и нуждающихся юных талантов…

 

Фотографии предоставлены архивом Музея АХУ им. А. В. Селезнева

Ссылка для цитирования:

Алишева А. Т.  Сначала поверь, а потом поймешь… (Из серии «Академия чувств») // Qazaq Ballet — интернет-журнал о хореографическом искусстве Казахстана / URL: https://qazaqballet.kz/main_articles/snachala-pover-a-potom-pojmesh-iz-serii-akademija-chuvstv/ (Дата обращения: ??.??.????).

Вернуться назад