Как цитировать это интервью:

Уразымбетов, Дамир. «Гульнара Адамова. Двадцать лет театру Samruk». Интернет-журнал о хореографическом искусстве Казахстана Qazaq Ballet Magazine, дата публикации 8 сентября 2020, www.qazaqballet.kz/main_articles/gulnara-adamova-dvadcat-let-teatru-samruk/. Дата доступа (формат: число месяца год).

Мы побеседовали с основателем, художественным руководителем и хореографом театра современного танца Samruk, заслуженным деятелем Казахстана Гульнарой Адамовой перед юбилейным концертом театра, который состоялся 2 мая 2019 года во Дворце Республики и был посвящен 20-летию коллектива. Разговор получился большим и насыщенным, потому что в нем поднимались вопросы и вдохновения, и балетмейстерского образования, и современной молодежи, и бесконечной любви к своим подопечным. Всегда удивительно, как в интервью мимолетные размышления складываются в мировоззренческую основу, которая определяет сознание, которая означает путь развития, которая воодушевляет новые поколения и последователей.

ТЕАТР НАЧАЛСЯ СО СЛУЧАЙНОГО ЗВОНКА

— В 1998 году возник театр Samruk, но мысль о создании своего коллектива наверняка посещала Вас раньше?

— Конечно, ведь я закончила балетмейстерский факультет, и как всякий молодой специалист мечтала о славе, карьере, балетах, гастролях, и… своей труппе! Однажды мне позвонила Райхан Унгарова, которая тогда занималась с тремя гимнастками из бывшего состава олимпийской сборной Казахстана, мастерами спорта СССР по художественной гимнастике, — давала им балетный класс, и предложила поработать с ними. Я по сей день благодарна Райхан Исназаровне, что она позвонила именно мне. Когда я увидела этот «списанный для большого спорта материал», признаться, мгновенно пришла в восторг! Красивые, длинноногие, в отличной физической форме. В дополнение, как это вскоре выяснилось, талантливые и невероятно дисциплинированные, трудолюбивые. Для них не существовало слов «нет, не могу, устала, потом». Они быстро учились сами и многому учили меня! Сначала, мы встречались время от времени, я ставила им танцы, уезжала-приезжала. Мы присматривались друг к другу. Через некоторое время решили постоянно работать вместе.

Первое наше заявление о себе, как о самостоятельном коллективе «М-Danсe», состоялось в 1998 году на международном фестивале по современному танцу в Алматы, который организовали Булат Джантаев (Годы жизни 1947–2007. В 1989–1998 и 2006–2007 гг. занимал должность директора АХУ им. А. В. Селезнева. — прим. Д. У.) и Жанат Байдаралин (первый, кто начал заниматься современным танцем в Казахстане). Хочу сказать отдельно о Джантаеве. Булат Михайлович буквально сдвинул с нулевой отметки современный танец в Казахстане. Он начал вывозить детей за границу на гастроли и для участия в конкурсах, устраивал тут конкурсы артистов балета, проводил фестивали с приглашением зарубежных гостей. Ввел современный танец в программу обучения АХУ, первым в СНГ, надо подчеркнуть, нигде еще не было, а у нас уже преподавали! Многое он мог бы сделать еще…

Потом труппа стала увеличиваться, у нас появились парни, что серьезно расширило танцевальный диапазон. Появились дуэты, миниатюры, мы начали подумывать о спектакле. Стало веселее! Первый состав, танцевавший первые пять лет — это Елена Эзау, Альбина Додарходжаева, Наталья Корчагина, Руслан Такирбасов, Ерсаин Мукаев. В 2003 году коллектив получил государственный статус, пришли новые артисты, которые тоже влились в костяк труппы. Это были Бауржан Косманов, Асель Абакаева, Эльдияр Данияров, Олег Пак и Георгий Ященко, позже Алексей Велижанин. Эти люди не просто работали в Самруке, они оставили свой след, повлияли на коллектив. Благодаря их энергии, таланту и желанию танцевать у нас все получилось! Низкий поклон им и моя любовь!

— Почему M-Dance? И откуда Samruk?

— «Мерседес Dance» — это прежнее название коллектива, так называлось танцевальное шоу, с которого мы начинали, зарабатывали на жизнь, шили костюмы. Перед тем самым фестивалем мы решили изменить название и сократили до «М-Dance» (т. е. совокупность двух названий «Modern Dance» и «Мерседес Dance») — мне нравилось, оно было какое-то фартовое с хорошим двигателем!

Потом пришло приглашение из Прибалтики, на международный фестиваль современного танца в Вильнюсе. Мы ехали представлять Казахстан. Тогда и встал вопрос, что надо бы другое название, самобытное, связанное с национальной культурой. Хотелось найти что-то неизбитое, образное, сильное, которого ни у кого нет. Это было архисложно, я голову сломала, но так и ничего не смогла придумать. И тут опять счастливый случай. Я познакомилась с замечательным педагогом, знатоком казахской культуры Женискуль Кумекбаевной Каракузовой. Она нашла для нас это название. Самрук — мифическая птица, сильная и загадочная. То, что надо! Сейчас, пожалуй, трудно найти более раскрученное название чем «Самрук», но тогда было не так. Как бы это не звучало дерзко, ответственно заявляю, — мы были первыми в республике, кто носил имя Самрук! А потом завертелось… В одной газете появилась статья с заголовком на весь разворот: «Самрук едет на фестиваль» и с нашей фотографией, и через совсем небольшой промежуток времени кто-то начал выпускать сок Самрук, затем появился магазинчик, после еще что-то с таким названием, и пошло-поехало! Самруки стали появляться, как грибы после дождя. Было ли обидно? Еще бы.

Позже на семинаре по менеджменту, я задала вопрос, как быть в такой ситуации? Тренер-американец говорит: «Ну, дорогие мои, а вы знаете какая интересная история была с Большим театром? Однажды, Большой театр приехал с гастролями в Америку и ему не разрешили выступать под своим именем “Большой”, потому что оказывается в тот момент в Америке была очень популярна водка под брендом “Большой”, и владельцы бренда предъявили претензию Большому театру и запретили выступать под этим именем, так как патент на использование торговой марки “Большой” имелся исключительно в их владении. Театру пришлось заплатить контрибуцию, чтобы получить право пользоваться своим именем на территории США».Так был исчерпан этот, на наш взгляд, несуразный конфликт. Нонсенс? Да. Но факт. Пример защиты прав на интеллектуальную собственность. Возвращаясь к нашей ситуации, он сказал: «Не мудрено, что появилось столько названий, ведь вы должны были зарегистрировать свое имя, как торговую марку и получить патент, подтверждающий ваши исключительные права». Ну что тут скажешь? Он прав! Никому претензии не предъявишь, сами виноваты. За 20 лет много всяких историй случалось с этим названием и из-за него.

ЖЕЗТЫРНАК

— Какие были первые спектакли, которыми Вы сделали прорыв?

— Важными для себя, я считаю «Жезтырнак» и «Аранхуэс» — это два моих любимых спектакля до сих пор, оба о любви, оба с сильными женскими образами в центре. Расскажу о «Жезтырнаке». Во всем «виновата» Куралай Саркытбаева! Как-то она пришла ко мне и сказала, что ей нужен номер, но такой, который «сбил» бы ее с амплуа лирической балерины и желательно, чтоб постановка была национальной. До этого момента я внутренне ориентировалась на другое. Меня завораживала новая хореография, новая техника танца, новая лексика, тот выразительный диапазон, который она раскрывает: радость, боль, счастье, стрессы, страхи, неустойчивость психики. Согласитесь, средствами современного танца это выглядит совсем иначе, чем в классике. Мне не хотелось от этого отходить. Надо было сделать слияние национального и современного — это был вызов и я стала искать этот образ для классической балерины. Ну и, конечно же, чтобы тема была девственна! Чтобы до меня никто, ни-ни! (смеется). Я мучилась, но не могла найти тему, меня устраивающую. Это сегодня, кликнул в Google, и все библиотеки мира у тебя в смартфоне — очень экономит время. Но тогда не было ни телефонов, ни интернета, ничего! В общем, мне нужен был специалист. Им оказался мой супруг. Мне нужна была идея, потом образ, потом сценарий, потом музыка, потом… Бедный мой муж, мне слишком много было надо! (смеется).

Все началось с соло — это был танец ярости, когда девушка превращается в Жезтырнак, ее «ломает» трансформацией, отрастают когти, меняется сущность! Но потом этого показалось мало, было не понятно, что это вдруг красотка решила превратиться в ужасное существо с медными когтями. Хотелось большего. Решили сделать дуэт. Тогда мы сами увлеклись этой историей, она не отпускала нас, она сама начала развиваться, она хотела быть! Номер для Куралай был сделан. Она станцевала его с незабвенным Дастаном Чиныбаевым. Сценарий написал Галым Доскен, музыку к тому первому дуэту написали Бейбыт Акош, Арман Мукатай и Едиль Кусаинов. Спасибо Куралай, что послужила толчком для создания балета. Не приди она тогда ко мне и не озвучь свои желания, кто знает, как все складывалось бы. Интересно, как небольшие события, ведут к большим переменам. Что является тем спусковым механизмом, который меняет твою жизнь? Мы решили сделать полноценный спектакль уже на нас, на Samruk.

Нужен был сценарий. Супруг написал либретто — прекрасная получилась история. Это было настоящее литературное произведение, не как в балете принято, краткое изложение сюжета, а живой, яркий очень подробный и точный рассказ на 30 страниц, с выписанными образами, яркими и живыми сценами! Каждая была просто «видима», и по свету, и по состоянию героев, даже по хореографии! Драматургия была великолепна. Ну и, конечно, это была абсолютно новая история, полностью оригинальная, авторская и самобытная! Я до сих пор ею очарована. Если обратиться к сказкам, то увидите, что там нет такой истории, да и много информации не найдете, только вскользь говорится о страшной старухе — жезтырнак, причем кто-то ее называет ведьмой, демоницей, кто-то путает с жалмауз-кемпыр, но везде это страшная, злая и одинокая старуха — и все! Иногда в редких источниках можно найти какие-то дополнительные детали, например, упоминание о синем плаще, в который куталась Жезтырнак, когда подсаживалась к охотничьему костру. Но это были настолько разрозненные, разбросанные по разным источникам детали и их так было мало. Мы решили рассказать свою историю, точнее предысторию. Откуда она взялась? Какая она была? Почему стала такой и почему одна? Так появилась история о Жезтырнак, так появился спектакль. В ходе работы над ним многое неоднократно поменялось: хореография, сценарий, костюмы, декорации, музыка. Это был полезный и не простой опыт.

— А если что-нибудь вернуть на сцену? Тот же «Жезтырнак» или «Аранхуэс».

— «Аранхуэс» уже восстановили, даже станцевали одним из первых спектаклей с новым составом (правда только один раз), «Жезтырнак» — ждет своего часа, он требует определенной зрелости от исполнителей, пока не знаю. Что-то хочется возобновить, потому что оно по-прежнему актуально, что-то нет, а что-то требует редакции. У нас есть свой «золотой фонд» спектаклей и концертных номеров, которые мы постоянно возобновляем, любим и бережем. Они прошли испытание временем.

В Samruk на 100% сменился состав артистов. Для любого коллектива смена отдельных кадров — болезненный период. А когда обновляется весь состав сразу?! Это все равно, что полностью начать с нуля, будто бы и не было этих двадцати лет! Вроде есть артисты и репертуар есть, а показать нечего. Нужно время, чтобы его освоить, надо чтобы молодежь окрепла. Этот процесс забирает очень много энергии. Сейчас мы занимаемся тем, что создаем новые спектакли для нового состава. Недавно приезжал Александр Гурвич (из Екатеринбурга) и поставил на них новый балет. Я всегда охотно сотрудничаю с другими хореографами, как с нашими, так и с зарубежными. У нас есть спектакли и номера сестер Габбасовых, В. Гончарова. Мы много и охотно сотрудничаем с Александром Гурвичем (Россия), Полом Эмерсоном, Мики Олсен, Кристофером Морганом из США, их работы держатся в репертуаре. Да и сами ребята ставят. Очень этим горжусь. Альбина и Елена уже поставили по спектаклю, а также номера, которые вошли в репертуар, Лаура Ерментаева поставила хороший номер, надеюсь будут и другие.

ЖИЗНЬ ПО НОТАМ

— Поговорим о Ваших педагогах. У кого Вы учились?

— Мой педагог по искусству балетмейстера в ГИТИСе — Ольга Георгиевна Тарасова. Она недавно отметила свой 90-летний юбилей, и все еще преподает! Мне повезло со всеми педагогами. Нашему курсу удалось застать плеяду настоящих мастеров таких, как Е. Н. Жемчужина, Г. Г. Малхасянц, Г. Н. Прибылов Я. Д. Сех, Л. М. Таланкина, Т. С. Ткаченко, А. Н. Шульгина. Даже у Марины Тимофеевны Семеновой удалось позаниматься!

Расскажу о своем мастере. Она, как никто другой, выстроила очень действенную систему обучения. Это и работа с музыкальным материалом, и с драматургией, и с хореографией. Нам разрешалось использовать строго определенный музыкальный материал, никакой самодеятельности, только по программе. Такое ограничение длилось до четвертого курса. Потом — свобода выбора. Позже я оценила это требование. Мы работали с музыкальными формами, программной музыкой, очень много с полифонией. Изучали принципы симфонического развития, переносили эти принципы на хореографию. Так «открываются» уши у молодых хореографов. Это заставляет их вслушиваться в музыку. На мой взгляд, — очень ценно. Когда стала преподавать сама (в КазНАИ им. Т. К. Жургенова. — прим. Д. У.), я учила своих студентов по ее системе. Видела, что это работает, действительно «уши открываются»! К сожалению, это длилось недолго. Наверное, нужно было сделать не два выпуска, а десять, чтобы полностью оценить преимущество системы и попробовать новые идеи. Мне нравится преподавать, и, возможно, вернусь к этому когда-нибудь.

— Вы сказали, что музыка для вас — это главный ориентир. Когда Вы создаете спектакль, на первом месте музыка?

— Не всегда, по-разному. Чаще это все же мысль, идея, под которую я начинаю искать музыку. Иногда бывает наоборот. Так случилось с «Аранхуэсом» — услышала музыку, влюбилась, а потом начала думать, что бы такое сделать под нее? Сложная, изысканная музыка, где, как объяснил сам композитор Х. Родриго, «ничего не прерывает ее безжалостный темп». Балет сложный получился, на выносливость исполнителей, один из моих любимых. Иногда главным является исполнитель. К примеру, «Джаз-кафе» был сделан специально для Лены (Эзау. — прим. Д. У.), и тогда все делается с акцентом, подчеркивающим индивидуальность исполнителя.

— Вы приступаете к новой постановке. Приходите к исполнителям и начинаете с…

— Пытаюсь почувствовать исполнителя. У каждого хореографа свой подход, свои методы. Иногда есть четкий план. Как правило, так бывает, когда работаешь с чужой, незнакомой труппой. Там есть определенный заказ, есть ограничение по времени и план. Со своими легче, мне надо только иметь ясную идею в голове, музыку и хорошее настроение, тогда легко сочиняется. Ведь своих артистов лучше знаешь, они активно участвуют в постановке, ты «держишь» их в голове и представляешь на что они способны. Опять же — время — его относительно больше и можно позволить себе экспериментировать. Это то, что касается работы с исполнителями, а над спектаклем работа начинается гораздо раньше, в кабинете за столом. Сначала мысль, все остальное потом. Хочу сказать, что движения я заранее не сочиняю, но вот в голове идет серьезная предварительная работа.

У нас был курьезный случай на фестивале в Америке. Обычно после перформанса американские зрители не расходятся, любят пообщаться с артистами, задать вопросы, посмотреть на них, есть обратная связь. Так вот, им понравился номер с медведем, который исполнял Алексей Велижанин, они спрашивают меня: «Как вы сделали этот номер?» Я им говорю: «Пришел Леша, принес медведя».Но они поняли так: «Пришел Леша, принес пиво». Я пытаюсь им объяснить про медведя, но мой «неубиваемый акцент» превращает медведя в пиво (с английского bear — медведь, beer — пиво). Помнится, им понравился такой подход к делу: пришел Леша, принес пиво и номер готов! А у этой постановки действительно была своя история.

— Как Вы готовитесь к постановке?

— Жизнь часто ставила меня в такие условия, когда нет времени и возможности на подготовку. Надо думать быстро, делать мгновенно, не раскачиваясь. Пришел и сделал. На полной импровизации. В одно время настолько привыкла к этому режиму, даже как-то разучилась сочинять хореографию заранее. Но это заслуга школы О. Г. Тарасовой. Она жестко нас учила, в том числе и импровизации. В начале это был ужас! Никогда не знаешь, что ожидать, какая музыка будет? Как бы мы не боялись, всегда, в конце урока 20 минут отводилось для импровизации. Концертмейстер играет два-три раза произведение, ты должен запомнить музыку и сочинить танец, этюд, комбинацию. Страшно! Зато мы все научились быстро ориентироваться, полезный навык, часто меня выручает. Но в начале было не так. Мы сочиняли заранее, готовились заранее и ставили по нотам. Спустя годы (после выпуска из ГИТИСа), звонит моя подруга. Она работала в Хабаровске. Говорит: «Гуля, приезжай на постановку, соскучилась. Мне нужна программа русских танцев». Прилетела. В Хабаровске есть крупный народный коллектив со своим музыкальным оркестром, хореографической труппой. Я попросила музыку. Она мне отвечает: «Музыку еще пишут». Ладно, разберемся. А она мне: «Только извини, я тебе нот не могу дать». «А зачем мне ноты?» «Ты же по нотам ставишь». «Я?!» Вспоминаю, а ведь, верно, — так и было! К тому времени, я уже побывала заграницей, поработала в хореографическом училище, уже появился Samruk, и я напрочь забыла это. Почему мы ставили по нотам? Да, Тарасова нас так учила, и мы действительно работали по нотам, но почему? Магнитофонов не было. Ну, вероятно, где-то они и были, но не у нас. Музыку можно было прослушать только на уроке, когда ее играл концертмейстер, а дома — по нотам! Магнитофоны не доступны, дефицит страшный, только у двух иностранцев в общаге были, да и то виниловые проигрыватели. А что нам пластинки? У нас-то конкретное задание, только программная музыка только то, что задали. Поэтому, наверно, и партитуру могли читать. О том, чтобы взять и записать музыку, не могло быть и речи. Вот что с людьми ограниченные возможности делают! А сейчас смотрю в ноты и понимаю, что ничего не понимаю (смеется). То время ушло. И слава Богу! Я даже вспомнила не сразу, хорошо, что это прошло!

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ — НЕ ФИНАЛ

— Гульнара Владимировна, вот уже двадцать лет, как Вы с «Samruk» существуете в хореографическом искусстве Казахстана. Какие у Вас ощущения, довольны ли пройденным путем, или, наоборот, есть какие-то сожаления?

— Хороший вопрос. С одной стороны, могу сказать, что довольна! Мне очень хотелось создать коллектив современного танца, и я это сделала. Двадцатилетие театра, — этим можно гордиться, это целая жизнь. Мне приятно думать, что в силу своих возможностей способствовала развитию современного танца в Казахстане, была частью этого процесса. Мои ученики, артисты, которые работали в Samruk, сейчас сами уже мастера, имеют свои школы, коллективы, работают в больших компаниях у нас и за рубежом.

С другой стороны, конечно, есть неудовлетворенность. Как мало я сделала, сколько планов еще не осуществила. Много идей и проектов до сих пор лежат в столе и ожидают своего часа, хотя задуманы были давно. Правда у меня есть надежда — впереди следующие 20 лет. Но сегодня концерт! Надо закончить этот двадцатилетний этап, сказать спасибо людям, которые были со мной все это время, ведь для них это тоже целая жизнь. Нам всем необходимо подвести итоги, поставить определенную точку и открыть новую страницу. Поэтому концерт! Он очень важен для меня. Хочется, чтобы он прошел хорошо, Чтобы все были довольны: и зрителю понравилось, чтобы ребята получили удовлетворение. Надеюсь, так и будет. А лично для меня, наибольшей ценностью является возможность еще раз встретиться и поработать со всеми этими людьми, моими артистами, кто мне так бесконечно дорог! О них бы мне хотелось говорить, о каждом из них, но понимаю что в рамках одной беседы это невозможно.

Было невероятно приятно, что все, абсолютно все откликнулись! Ребята приехали действительно издалека: Америка, Германия, со всего Казахстана. А те, кому не удалось приехать, были на связи с нами весь этот период, мы все чувствовали их присутствие и поддержку. Специально на концерт приехала Юлия Цой, солистка и звезда балета в г. Эссен (Германия), она не работала в Samruk, но училась у меня еще в хореографическом училище по современному танцу, а уже больше 30 лет прошло — это был настоящий подарок для меня! А для молодежи — это уникальный шанс увидеть все и всех своими глазами, поработать вместе. Этот концерт — настоящая передача эстафеты, преемственность поколений!

ЗНАЮ, ГДЕ ИСКАТЬ. УЗНАТЬ БЫ, ЧТО ИСКАТЬ

— Сейчас всякие перформансы, хеппенинги проводятся за рубежом. А мы к культуре постмодерна даже не приблизились, мы далеки от Европы, Америки…

— Я не думаю, что нам надо перенимать все, что есть у них. У нас и своего много, и перформансы мы тоже делаем! А как мы проводим Наурызы и прочие мероприятия! (смеется)

— На что надо опираться у нас?

— У нас есть огромный пласт национальной культуры, который сейчас очень активно осваивается но, думается, хватит на всех — это изюминка, то, что подчеркивает нашу индивидуальность. Главное, узнать бы что искать! Если не увлечемся банальной экзотикой, а найдем то, что по-настоящему сделает нас интересными прежде всего для себя, будьте уверены, мы будем интересными и для остальных.

— А можно ли только трудом, не имея больших способностей, талантов, гениальностей, добиться успеха в балете?

— Почему нет? Если есть цель, амбиции и готовность добиться успеха. Данные, конечно, тоже должны быть, но они подразумеваются априори, иначе не примут в балет. Балет — одна из самых требовательных профессий в мире. Элитарный вид искусства, не каждый может им заниматься. Отсев идет сразу на первом отборе, да и потом на протяжении многих лет обучения. А вот степень одаренности — это другое дело. Здесь бездарных нет по умолчанию! Но есть средние данные, хорошие данные и одаренные. А как дальше будет — зависит от ученика, учителя и удачи. Это то, что касается исполнительского искусства. То же самое можно сказать о балетмейстерской и педагогической деятельности. На что человек готов пойти, чтобы добиться успеха? Чем готов пожертвовать? Готов ли вы пожертвовать своим временем, усилиями, комфортом? Когда другие идут отдыхать, гулять, веселиться, а вам надо в сотый раз повторять одни и те же pas, потому что мало их просто освоить, их надо сделать лучше всех.

Не секрет, что можно всю жизнь заниматься каким-нибудь делом (в том числе и балетом), а по-настоящему профессионалом так и не стать. При этом можно существовать в профессии, многие так и делают, но успех приходит не ко всем! Как сказал поэт: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Сразу на память приходит Эдуард Джабашевич Мальбеков — великий педагог, нам повезло с ним поработать. Сколько наблюдала за ним, всегда поражалась: его педагогический опыт колоссален, урок любой сложности он может дать, не готовясь, в любой момент и это будет шедевр! Но нет же! Он каждый урок продумывает, записывает, готовится, учитывая каждый раз состояние, подготовку артистов, их индивидуальность. Это не просто знание методики, это что-то намного большее, я даже слов не могу подобрать, чтобы правильно охарактеризовать. Это искусство. То же касается и режиссуры. Просто гении это делают легко, не знаю, как там у них на самом деле все происходит, но выглядит легко! Предположим, ты решил сделать спектакль и если ты не гений, но начинаешь «болеть» своим будущим балетом, постоянно думаешь о нем, фокусируешь свое внимание, ищешь, находишь, сомневаешься в том, что нашел, разочаровываешься, потом опять ищешь. В одно прекрасное мгновение замечаешь, что у тебя получается! К тебе стекается нужная информация, попадаются нужные люди, артисты становятся талантливее. Все, что тебе раньше мешало, вдруг начинает работать на тебя, и voilà — ты находишь то, что искал! Правда труда придется приложить неизмеримо больше, чем гению. Так или нет, на самом деле — не знаю, кто ведает этих гениев? Но, «если ты гасишь свой свет, чтобы ярче горел другой, в мире становиться темнее». Не помню кто это сказал, но абсолютно с ним согласна. То есть, хочу сказать, берегите свой огонек, каким бы незначительным он вам не казался. Не сомневайтесь в себе, верьте в себя, потому что это помогает идти вперед, когда уже нет сил, когда страшно и хочется бросить, это то, что приведет вас на вершину успеха.

— Есть ли люди в сфере искусства, которые Вас восхищают, на которых хотели бы равняться и хотелось бы что-то от них взять?

— Иржи Килиан. Он для меня — эталон! Он не просто талантлив, он — точно гений! Эта его удивительная музыкальность, хореографическая насыщенность, безупречный вкус, режиссура. Любая его вещь меня просто гипнотизирует! Есть много крутых, интересных хореографов, которыми я восхищаюсь, но на первом месте для меня стоит все-таки Килиан. Гений!

— Если говорить об артистах, Вы открыты? Если к Вам приходят новые люди, Вы как на них смотрите, готовы ли Вы дать им возможность, чтобы они себя попробовали?

— Готова! Возможность-то я даю, если они готовы ее взять!

И ЖИЗНЬ ТОЖЕ…

— Гульнара Владимировна, как Вы живете, как проходит Ваш день?

— По-разному, так же, как и у всех, наверное. Иногда, погружаюсь полностью в семью. Тогда я только мама, жена, хозяйка. А в такие периоды, как, например, сейчас (перед большим концертом. — Д. У.), меня ни для кого нет. Семья полностью меня понимает и поддерживает, они даже со мной не разговаривают. Сами ходят, чай пьют, ужинают… Мне повезло!

— А иногда бывает приступ «золушки»?

— О, да! Перед концертом каждый день. Особенно когда я спотыкаюсь обо что-то, обычно свое. Например, сейчас, у меня дом превратился в пошивочный цех — это ужас! Мы шьем костюмы, переделываем, всегда ведь что-то надо перед концертом, заказывать не позволяют финансы, и мы научились шить сами. Поэтому мужа мы отгородили временно, чтобы он не видел бардака, у него всегда чистота и порядок! Когда он мимо проходит, то деликатно отворачивается. Слава Богу, это временно!

— Есть ли у Вас то, чего Вам не хватает в творчестве?

— Конечно! Все, о чем я говорила выше, каким должен быть профессионал в балете. Так это все мне тоже надо! Но я стараюсь изо всех сил!

В материале использованы фотографии, предоставленные пресс-службой театра современного танца Samruk, а также Еленой Петровой и Дмитрием Сушковым.